Well. Well, thank – thank you very much. Thank – thank you very much. You see – you see – I just came in from South Africa and I was wearing the wrong mock-up. I'm very sorry I have – if it occasioned any difficulties in the audience, why, let me know and I'll process it out. Now for those few who didn't understand it was a gag, let me introduce the lion.

Что ж, спасибо... большое спасибо. Спасибо... большое спасибо. Знаете... знаете... я только что приехал из Южной Африки, и на мне был не тот мокап. Извините, ради Бога, что... если у аудитории возникли трудности из-за этого, дайте мне знать, и я сотру это с помощью процессинга. Так вот, для тех немногих, кто не понял, что это была хохма, позвольте представить вам льва.

Thank you, thank you.

Спасибо, спасибо.

How are you?

Что ж, я полагаю, у нас тут конгресс.

Audience: Fine!

Что ж, ей-богу, я по-настоящему рад видеть вас, ребята. Я не думал, что окажусь здесь. Я не думал, что вообще окажусь здесь.

Well, I guess we've got a congress.

Я улетел из Рима. Это маленькое местечко, где все еще думают, что они командуют миром. Кстати, знаете, они там в Риме совершенно ничего не изменили. Вы знаете, они по-прежнему дают вам банные полотенца, которые невозможно поднять, понимаете? По-прежнему дерут за все втридорога – тот же рэкет, что и раньше.

Audience: Yes, yes.

Ну ладно. Мы были... я улетел из Рима после шести часов ожидания в аэропорту. И мы пролетели надо всей Северной Атлантикой, и мы так пролетели надо всей Северной Атлантикой, что не смогли попасть в Нью-Йорк... снег с дождем, понимаете, так что самолет развернулся и улетел обратно на Ньюфаундленд. Теперь любая рыба в Северной Атлантике, увидев меня вновь, скажет: «Привет, Рон!»

Have we?

Но после ночи, проведенной у эскимосов... знаете, Хаббард всегда выходит сухим из воды. Ну ладно, я сумел-таки добраться сюда, я ужасно рад видеть вас. Так что здравствуйте!

Audience: Yes!

Ну так вот, на самом деле у нас с вами конгресс, и нам нужно столько обсудить на этом конгрессе, что нам придется провести здесь четырехдневный конгресс в течение следующих двух дней. Надеюсь, у вас это не вызовет возражений.

Well, by golly, I'm real glad to see you people. I didn't think I was going to get here. I didn't think I was going to get here at all.

Это, знаете ли, очень трудно, провести четырехдневный конгресс за два дня, потому что вы проживаете трак времени дважды. И вам нужно смотреть в оба, потому что по мере того, как вы поднимаетесь вверх по траку и затем идете обратно, чтобы снова пойти вверх, вы можете застрять на этом «идете обратно», понимаете, и оказаться в 1960 году, не дай Бог!

I took off from Rome. That's a small area that still thinks it's in charge of the world. You know they haven't changed a thing in Rome, by the way. You know, they still give you bath towels you can't lift. You know. Still overcharge you for everything. Same rackets.

Что ж, я не очень-то хорошо вижу вас там сейчас. Мы выключили освещение в зале, но от вас исходит нечто, что очень приятно ощущать. Очень приятно ощущать. И лично я... если у меня еще будет много 1960-х годов, то вам больше не будут досаждать мои лекции. Это был трудный год. Это был трудный год. Это был год великой... что ж, я бы сказал, великой перемены. Это был год, когда мы перестали отступать и перешли в наступление. Это был год, когда мы решили, что уже достаточно долго шли на попятную, и развернули поток в обратную сторону.

Anyway. We were… I took off from Rome after waiting in the station there for six hours. And we flew all over the North Atlantic, and we flew all over the North Atlantic to such a degree, we couldn't get into New York - sleet and snow, you see, so they took off and went back to Newfoundland. By this time, any fish in the North Atlantic that sees me again will say "Hello, Ron!"

Я хочу немного поговорить с вами об истории клирования. Можно?История клирования имеет самое непосредственное отношение к этому. Дианетике и Саентологии сейчас, на самом деле, около тридцати лет. Из них мы только десять лет были вместе... за исключением тех случаев, когда мы встречались на прошлом траке. Да. Порой мы действительно встречаемся на прошлом траке, знаете. Я имею в виду, у нас были... У меня было несколько таких случаев. Ну, например, я помню, как я опоздал самую малость, когда шел на смену гарнизону в Нумидии или еще где-то, и Сюзи так мне этого и не простила. Она все еще ворчит время от времени: «А ты останавливался у каждой таверны», но даже такие вещи можно стереть с помощью процессинга.

But after spending a night with an Eskimo… you know, but he always lands on his feet. Anyway, I managed to get here and I'm awful glad to see you. So, hello!

Вероятно, истоки Дианетики и Саентологии на самом деле находятся в конце двадцатых годов, когда я, еще ребенком, был на Востоке. Необычное место для юного американца, наблюдающего всякого рода странные и абсурдные вещи: например, как маленькие мальчики быстро взбираются вверх по веревкам, которых нет, и как люди мучаются вопросом, что же такое душа и разум.

Audience: Hello!

И чем более сведущими в этом вопросе они казались, тем более обнищавшими они выглядели. Поэтому я решил, что они не так уж и много знают об этом. Но я подумал: что ж, у западных цивилизаций в этом отношении все схвачено. У Америки тут все схвачено. Америка знает все.

Now, factually this here congress, we have so much to talk about this congress that we're going to have to give a four-day congress here in these next two days. Hope that's all right with you.

Так что когда я посещал Университет Джорджа Вашингтона, я провел серию экспериментов. На самом деле эти эксперименты касались поэзии, как это ни странно. Я обнаружил, что поэзия на любом языке порождает волны одинаковой длины, и в этих экспериментах я использовал фотометр Кенига. И я сказал: «Что все это значит?»

Audience: Sure, yeah.

Итак, я отправился на факультет психологии, и там, на факультете психологии, был один парень... я думаю, что он еще жив и находится здесь, в Вашингтоне... и он спросил:

It's very difficult, you know, giving a four-day congress in two days, because you live the time track twice. And you have to keep your eye on it because as the time track goes up, you see, and back to go up again, you're liable to get stuck on this go-back, you know, and find yourself in 1960, and God forbid!

• Ты откуда? Я сказал:

Well, I can't see much of you there at the moment. We've put out the houselights, but you feel good. You feel very good. And personally, if I have many more 1960s, why, you won't be bothered by any more of these lectures. This has been a rough year. It's been a rough year. This was the year of the great – well, I would say the great change. This was the year when we stopped retreating and started attacking. This was the year when we decided we had been backward long enough and when we reversed the flow.

Want to talk to you a little bit about the history of Clearing. May I?

Audience: Sure. Yeah.

That has a lot to do with this. Dianetics and Scientology now are really about thirty years old. Only ten years of this have we been together – besides those times on the backtrack. Yeah. Occasionally we do meet each other on the backtrack, you know. I mean, we have. I've run into a few instances. For instance, I remember being just a little bit late relieving a garrison in Numidia or someplace, and Suzie has never forgiven me. She keeps saying every once in a while, muttering to herself, "There you were, stopping at every tavern." But even these things can be processed out.

И он спросил:

Probably the genus of Dianetics and Scientology lies in the late twenties, really, when I was a young kid in the Orient. Strange place for a young American to be, watching all sorts of oddities, seeing nonsense such as little boys jump up to the top of ropes that weren't there, and people worrying and wondering about what the soul and mind were all about.

• Ты говоришь, что ты с инженерного факультета? И я сказал:

And the more they seemed to know about it, the more impoverished they seemed to be. So I decided they didn't know much about it. But I thought, well, the Western civilizations have it all taped. America has it all taped. America knows everything.

So, while I was going to George Washington University, I conducted a series of tests. Which – actually they were tests of poetry of all things. I found out that poetry gives off the same wavelength in any language, and I was testing it out on Koenig photometers. And I said, "What's this all about?"

А он говорит:

So I went over to the psychology department, and there was a fellow over in the psychology department – I believe he's still alive here in Washington – and he said, "Where are you from?"

• Что ж, поэзия – это то, чем занимаются в колледже искусств. Ну, вы меня знаете, я взял быка за рога:

I said, "I'm from over in the engineering school."

He said, "Why don't you stay there?"

И я сделал ужасающее открытие в 1931 году: разум ни у кого не был тем, что уже было схвачено. Вот и все. Это было совершенно непаханое поле.

And I said, "Well, I would happily, but I just want to know some of the stuff that you chaps have already got taped, you know. You know, some of the stuff you've already got figured out, and so forth. And, do all minds react the same to poetry? You know. Is there a repetitive wavelength that goes through all minds, and are all minds the same?"

Была философия, но не было ничего, что имело бы какое-то отношение к разуму. Практически ничего. Была куча предположений в пятнадцатом-шестнадцатом веках. Было нечто под названием психология способности, которая преподавалась католической церковью. Они занимались исследованием восприятий человека.

He said, "You say you were from the engineering school?"

Затем я узнал, что в 1870 году один парень по имени Вундт решил, что все мы – животные. У него не было никаких доказательств этого. Откуда ему было знать. И он основал современную школу, известную как психология. Но психология определяется следующим образом: психо-логия; изучение духа.

And I said, "Yes."

В первой же строке любого учебника по психологии, скорее всего, говорится следующее: «Конечно, мы ничего не знаем о духе и даже не знаем, существует ли он». Просто психо-логия, и «мы не знаем, существует ли дух», и тем не менее это учение о духе. Психо – дух.

He said, "Well, poetry belongs in the arts college."

Ну и что же это за штука под названием «психология»? Что это за штука под названием «разум»? Что все это такое?

So you know me, I got right down to cases, and I says, "Do you know anything about this or don't you?"

Я пытался найти мельчайшую частицу энергии – это то, что я искал, – и я пришел к выводу, что эта частица, должно быть, находится в человеческом разуме. В то время я выдвинул теорию, которая, кстати говоря, получила применение в Австрии.

And I made the horrifying discovery in 1931 that nobody had the mind taped. That was it. It was a totally wide-open field.

И она состояла в следующем. Я подсчитал количество восприятий (в то время я не знал, что всего существует пятьдесят три восприятия, я думал, что их около пятнадцати или что-то в этом роде), и установил, что глаз работает с частотой двадцать пять восприятий в секунду. Сейчас утверждают, что глаз работает с частотой десять в секунду, но частота моего глаза тридцать пять в секунду, так что здесь есть некоторые разногласия.

There was philosophy, but there was nothing that had anything to do with the mind. Not really. There were a bunch of suppositions back in the fifteen, sixteen hundreds. There was something called faculty psychology that was taught by the Catholic church. Had to do with the examination of perception.

Получая и записывая умственные образы-картинки, человек должен где-то их хранить. Ладно, хорошо. Но расчеты показали, что для молекул белка, если в них есть дырочки, может понадобится хранилище... я забыл действительные цифры... сто воспоминаний на дырочку и двадцать дырочек в молекуле, или что-то в этом роде. И это выливается в... количество нейронов составляло бы десять в двадцать первой степени двоичных цифр, и если бы все, что человек испытал в течение трех месяцев, было записано и хранилось таким образом, то он исчерпал бы всю свою память, и никто в принципе не мог бы вспомнить ничего, что было раньше чем за три месяца до настоящего момента.

Then I found out, in 1870 a fellow by the name of Wundt had decided we were all animals. He didn't have any evidence. He wasn't there. And he had established a modern school known as psychology. But psychology is defined this way: psyche-ology; spirit, study of.

Здесь что-то было не так, но я выдвинул это как теорию, чтобы продемонстрировать, что память человека в принципе не может иметь механическую природу. А кто-то в Австрии на основе этой работы выдвинул эту теорию, заявив, что память человека именно так и работает. Я подумал: «Кто-то здесь занимается искажением "как-есть"».

First line of any textbook in psychology is likely to run as follows: "Of course, we know nothing about the spirit or whether it even exists." Just psyche-ology, and, "we don't know if the spirit exists," and yet, this is the study of the spirit. Psyche: spirit.

Но с тех пор я продвигался вперед, и только в 1938 году я получил общий знаменатель всей жизнедеятельности. Я занимался исследованиями в очень примитивных культурах... и, кстати говоря, меня знают в Клубе путешественников благодаря этой сфере деятельности – этнологии, а не археологии, как они это называют в колледжах. Это – этнология. Этническая сфера. Примитивные культуры.

Well, what is this thing called psychology? What is this thing called the mind? What is this all about?

И я знал, что у меня есть свидетельства того, что выживание является общим знаменателем для всех этих культур... выживать – это то, что они, очевидно, пытались делать... и что это, возможно, могло бы оказаться общим знаменателем для всей жизни.

I tried to find the smallest particle of energy, was what I was looking for, and I concluded it must be in the human mind. I put out a theory at that time, which, by the way, got currency in Austria.

И, продвигаясь в этом направлении, я провел немало исследований, и на самом деле теоретически можно считать, что они завершились в 1938 году. Я был в Клубе путешественников и напрямую столкнулся с нашими первыми международными трудностями, и это и есть причина, по которой мы сражаемся на международном фронте.

And it ran this way. It said… I figured out how many perceptions there were (I didn't know there were fifty-three at that time, I thought there were some fifteen, or something like that), and figuring that the eye ran at the rate of a twenty-fifth of a second. They now claim it runs at a tenth, but mine runs at a thirty-fifth, so some argument there.

Я уж лучше расскажу вам об этом, а то вы будете недоумевать и сочтете, что я самоуверен и настроен против людей, если я не расскажу вам об этом. Это уже не новость для многих из вас. И к тому же я попытаюсь рассказать ее так же, как и раньше.

Man, taking mental image pictures and recording them, must be storing them someplace. All right, that's fine. But the calculation was that protein molecules, if they have holes in them, might require the storage – I've forgotten these actual figures – a hundred memories per hole and twenty holes to a molecule or something like this. And it comes out to the matter of twenty-of ten to the twenty-first power binary digits of neurons, and if everything a man experienced in three months was so recorded and so stored, he had exhausted his entire memory supply and nobody could possibly remember longer than three months ago.

Дело обстоит так: любое правительство в наши дни страшно заинтересовано в том, как работает разум, но сожрет с потрохами каждого, кто знает о разуме больше, чем оно. Вот и попробуйте разберитесь.

Something wrong with this, but I put it out as a theory to demonstrate that man couldn't possibly remember mechanically. And in Austria they put out the theory again from that original paper saying that this was how man remembered. I thought, "Somebody's alter-ising around here."

Я был в Клубе путешественников на чаепитии, и там был один парень, его звали комиссар Галинский. Он был из Амторга – американо-русской торговой организации, которая в то время служила... что ж, у нас не было дипломатических отношений с Россией, и эта организация фактически служила дипломатическим каналом: Амторг, Нью-Йорк.

But going forward from that time, it was not until 1938 that I had a common denominator of all livingness. I had studied amongst very primitive cultures – and at the Explorers Club, by the way, am known for that field, the field of ethnology, not archaeology as they call it in the colleges. It's ethnology. An ethnical field. Primitive cultures.

И этот русский улыбнулся мне и сказал: «Я слышал о ваших исследованиях от некоторых из ваших друзей. И, как я понял, вы знаете кое-что о том, что заставляет человека работать и как отобрать тех людей, которые будут работать, и тех, которые не будут».

And I knew I had evidence that survival was a common denominator to all these races – this is apparently what they were trying to do – and possibly would work out as a common denominator to all life.

Я ответил, скорее обороняясь: «Что ж, может быть, да, а может, и нет».

And going along in that wise, did quite a bit of research, which actually culminated theoretically in 1938. I was up at the Explorers Club and ran head-on to our first international complications, which is why we fight on an international front.

А он: «Вот что я вам скажу. Мы были бы очень рады сделать вам предложение. На самом деле я могу устроить вам беседу со Сталиным примерно через три недели. Мы просто полетим туда и поговорим с ним». В то время они толпами нанимали инженеров для разных целей.

I better tell you about this because you will wonder and think I am opinionated and against people unless I tell you about this. This is old news to a lot of you. I'm trying to tell it the same way, too.

И я ответил: «Что ж, я страшно-страшно занят». Я сказал: «На самом деле я знаю одну блондинку на Амстердам-авеню...» Нет, это другая история. «И у меня есть обязательства в Соединенных Штатах, и я не смогу поехать в Россию, спасибо».

The – works this way: Any government these days is terribly interested in how the mind works, but dead against anybody that knows more about it than they do. Figure that one out.

В следующий раз я увидел его за чаем в Клубе путешественников... в котором, кстати говоря, бывало довольно много людей из других стран. Среди членов этого клуба все еще были нацистские офицеры вплоть до конца Второй мировой войны. Известные путешественники из Германии, известные путешественники из России. Всех мастей союзники и враги и так далее все равно оставались членами Клуба путешественников, и Клуб путешественников очень-очень строго следил за тем, чтобы не исключить их клуба, прежде чем не станет известно, что они перестали посещать клуб, или забыли уплатить, или не могут уплатить.

I was at the Explorers Club for tea and there was a fellow there whose name was Commissar Galinsky. He was from Amtorg, the American-Russian Trading Organization, which at that time served as the – well, we had no diplomatic relations with Russia and they served actually as the diplomatic channel: Amtorg, New York.

Так вот, он сказал мне: «Мы обсудили это с Россией... с нашим правительством... и мы готовы предоставить вам бывшие помещения Павлова и двести тысяч долларов плюс покрытие всех ваших расходов на дальнейшие исследования».

And this Russian smiled at me and he said, "I've been hearing about your researches from some of your friends. I understand that you know something about what makes man work and how you can select men who will work and men who won't work."

Что ж, конечно, в то время у меня было не так уж много денег, и я подумал:

I said, "Well, that might or might not be," rather defensively.

«Двести тысяч долларов. Беда только в том, что они, вероятно, заплатят рублями или чем-нибудь в этом роде».

And he says, "Well," he said, " I'll tell you," he said, "we'd be very happy to make you an offer. As a matter of fact, I can have you talking to Stalin in about three weeks. We'll just fly over and talk to him." They were hiring lots of engineers for various things in those days.

И я сказал: «Спасибо, не надо. Спасибо, не надо». Я сказал: «Я не думаю, что хотел бы туда поехать».

And I said, "Well," I said, "I'm awfully, awfully engaged." I said, "As a matter of fact, I know a blonde up on Amsterdam Avenue…" No, that's another story. "And I have commitments in the United States, and I won't be able to go to Russia, thank you."

Он ответил: «Что ж, поужинайте с нами. Поужинайте с нами, и мы поговорим об этом».

Next time I saw him at tea at the Explorers Club – which is quite international, by the way. It still carried Nazi officers as members clear to the end of World War II. Famous explorers in Germany, famous explorers in Russia. All sorts of the allies and the enemy and everything else still held memberships in the Explorers Club, and the Explorers Club was being very, very careful not to cancel out their memberships before they knew whether or not they were missing or had forgotten to pay or were unable to pay.

Что ж, я с ними поужинал и поговорил об этом, и сказал: «Нет». А они сказали:

So he says to me, he says, "We've taken this up with Russia – with our government – and we're willing to offer you Pavlov's old quarters and two hundred thousand dollars and all your expenses for further researches."

«Да», и я сказал: «Нет», и они сказали: «Да». Что ж, на этом была поставлена точка в прекрасной дружбе. И эта точка стоит там по сей день.

Well, of course, I didn't have very much money in those days, and I thought, "Two hundred thousand dollars. Only trouble is it'll probably be paid in shinplasters or something of the sort."

Коммунисты нас не любят не потому, что они не были бы рады использовать эту информацию, не потому, что они не были бы рады использовать эти организации, не потому, что они вообще против чего-либо, во что мы верим, а потому, что я сказал: «Нет».

And I said, "No, thank you, no, thank you." I said, "I don't think – I don't think I'd like to go."

Примерно два года спустя они вломились в мою квартиру или какие-то неизвестные люди вломились в мою квартиру, что-то около двух или трех лет спустя, – и выкрали оригинал этой рукописи. У меня есть ветхая копия первой рукописи по этому предмету, которая так и не была опубликована. Однако это неполная копия. У меня были висхолды от вас. Оригинал рукописи находится у русских.

"Well, come over and have dinner with us. Come over and have dinner with us and talk it over."

Что ж, все шло очень хорошо, и у нас началась война. Вы помните, что была война? Война, которая не положила конец ничему, за исключением некоторой части нашего здоровья и наших финансов. Они называли это «Второй мировой войной». Что ж, начался этот глупый кавардак, и многие из нас отправились туда и делали самые разнообразные вещи. И затем... в последний год этой войны я провел немало исследований по эндокринной системе и некоторым другим вещам... и проделал неимоверную работу в 46 и 47 годах, которая в конце концов завершилась написанием книги «Дианетика: современная наука душевного здоровья»; она была опубликована в самом начале 1950 года... на самом деле в мае.

Well, I had dinner with them, and talked it over, and said no. And they said yes, and I said no, and they said yes. Well, that was the end of a beautiful friendship. And that end has lasted to this day.

Что ж, примерно в то время, когда эта книга появилась на прилавках, я находился в Вашингтоне, в этом самом городе. И один офицер очень высокого ранга, очень-очень высокого ранга, золотые погоны! Знаете, золотые погоны! Букет золотых листьев на козырьке. Позолота на козырьке фуражки, знаете. О-го-го, знаете. Ты только посмотри на него... глаза слепит.

The commie doesn't like us, not because they wouldn't be happy to use the information, not because they wouldn't be happy to use these organizations, not because they're against anything we believe in at all, but I said no.

Я обучал некоторых психиатров здесь, в Вашингтоне, тому, как проходить инграммы, или пытался их обучать. Я думаю, это была последняя попытка, которую мы предприняли в этом отношении. Между прочим, мы на самом деле искренне пытались предоставить Дианетику психиатрии, медицине, пытались научить их использовать это и так далее, и мы обнаружили, что они не понимали, что делали, так что мы отказались от этой затеи. Именно тогда это и произошло. Так что когда мы запускаем когти в психиатров, не думайте, что это нечто новое или что-то в этом роде. Они начали это. Они задавали и задавали мне слишком много дурацких вопросов на лекциях, которые я читал, я так и не простил им этого.

About two years later they broke into my quarters, or some unknown people did, something on that order, two or three years later, and stole the original manuscripts of this. I have a flimsy copy of the first manuscript of this subject which has never been published. It's not, however, complete. I've got – had withholds on you. The Russians have got the original.

Ну да ладно, и вот этот букет золотых листьев поднимается по лестнице, это было в понедельник, и говорит мне:

Well, all went along very well and we got into a war. Do you remember there was a war? The war that ended nothing, except some of our healths and finances. World War II they called it. Well, this silly mess came along, and a lot of us went over and did various things. And after that – I had done quite a bit of study in the last year of that war of the endocrine systems and a bunch of things – and I did an enormous amount of work in 46 and 47 which finally culminated in the writing of the book Dianetics: Modern Science of Mental Health, published in very early 1950 – May, actually.

• Ну что, Хаббард, как дела? – знаете: – Хо-хо-хо. Как дела, Хаббард? И я подумал: «Чего... чего надо этому парню?»

Well, just about the time it hit the stands, I was in Washington, DC. This very same city. And a very high ranking officer, a very, very, very high ranking officer you know, Brass! You know, Brass! Scrambled eggs, you know. Gilt on the cape edge, you know. Wow, you know. Just look at him – blinding.

А он сказал:

I was teaching some of the psychiatrists here in Washington how to run engrams, or trying to. The last effort we made, I think. We did make a sincere effort, by the way, to give Dianetics to psychiatry, to the medical profession, to teach them how to use it, and so forth, and we found out they didn't know what they were doing and we skipped it. That is – that happened clear back then. So don't think it's anything new when we claw up psychiatrists, or something of the sort. They started it. They kept asking me too many stupid questions in lectures I was giving and I never forgave them.

• Не хочешь ли поработать на исследовательскую службу военно-морских сил? Я спросил:

Anyway, this bunch of scrambled eggs comes walking up the steps, and it was on a Monday, and he said to me, "Well, well, Hubbard, how are you?" you know, "Hoo-hoo-hoo-hoo-hoo. How are you, Hubbard?"

And I said, "What – what's this guy want?"

He said, "How would you like to work for the Office of Naval Research?"

Но я сказал:

I said, "Doing what?"

• Что ж, сэр... – я произнес это с ударением, особенно слово «сэр». – Сэр, – сказал я, – меня это не интересует. – В конце концов, книга была только что опубликована, первый центр только-только создавался, мы только-только начинали, а этот парень хотел затащить меня в ВМС.

"Oh, using what you know about the mind, you know, ha-ha-ha-ha-ha, ha-ha-ha-ha-ha. Uh – to make people more suggestible." I won't announce this man's rank or name, not in public.

Он ответил:

But I said, "Well, sir" – it was in underscore and sir was in italics. "Sir," I said, "I'm not interested." After all, the book had just been published, the first Foundation was just forming, we were just kicking off and this guy wants to drag me into the Navy. He says, "Well," he said, "you'd better watch out, ha-ha-ha-ha-ha-ha ha-ha, you'd better watch out, ha-ha-ha-ha-ha! Because I can pull you back into service at your old rank."

• Ну что ж, ты уж лучше смотри в оба, ха-ха-ха-ха, ты уж лучше смотри в оба, ха-ха!

"Oh," I said, "here we go." See?

Потому что я могу забрать тебя обратно на службу в твоем прежнем звании.

So he left feeling very complacent; and I immediately got on telephones. I had to find some place in the United States, a naval district, that was stupid enough to let me resign. And I found them, God bless them, right down here at the end of Pennsylvania Avenue, the Potomac River Naval Command, which was set up during the Civil War to patrol the Confederate states, and was still a full naval district. Isn't that marvelous! It had admirals and everything, and I went in going, "Oohoo, oohoo, ahh, ahh, ahh." I had a service record and I had my health record, had my resignation all written out. And, factually, up until 1947, I was unable to walk without a cane, I couldn't see, I was blind. I got processing about that time, however, and ruined my naval record.

• О, – сказал я, – вот те раз. – Понимаете?

And I showed the old admiral down there how I could never be of any use again to the Navy, showing him all the casualties, you know, and sheets of paper, and…"Oh," he says, "you poor fellow!"

Итак, он ушел, очень самодовольный; а я немедленно сел на телефон. Мне нужно было найти одно место в Соединенных Штатах, какой-нибудь округ ВМС, в котором люди были достаточно тупы, чтобы позволить мне уйти в отставку. И я нашел их, да благословит их Бог, прямо здесь, в конце Пенсильвания авеню, командование ВМС, Потомак-ривер. Этот округ был образован во время Гражданской войны, чтобы обеспечивать патрулирование штатов Конфедерации, и все еще был полноценным округом ВМС. Разве не чудно? Там были адмиралы и все такое, и я пришел туда, постанывая: «Оохоо, оохоо, ой, ой, ой, ой». У меня был послужной список, и у меня была моя медицинская карточка, и мое заявление об отставке, все было написано. И на самом деле до 1947 года я не мог ходить без палочки; я не видел, я был слеп. Примерно в то же время, однако, я получил процессинг и испортил свой послужной список в ВМС.

And I said, "Huu, huu, huu, yes, that's right, that's right!"

И там я продемонстрировал старому адмиралу, что от меня уже никогда не будет никакой пользы военно-морским силам, я показал ему все свои раны, знаете, и всякие бумажки и... он сказал:

And he says, "You poor fellow. Yes, I'll accept your resignation."

• Ах ты, бедняга! А я ответил:

They rushed it up, got a special assistant to the Secretary of the Navy to okay it, and on Thursday, when the high brass came back to see me again, he says, "Well, have you decided?"

"Yes," I said, "I've decided not to go in."

He said, "Well," he said, "I guess I have no other choice but to draft you in at your old rank."

Они срочно отправили это наверх, добились, чтобы специальный ассистент секретаря ВМС одобрил это, и в четверг Золотые Погоны вернулся ко мне и спросил:

And I said, "I'm very sorry," omitting the sir (italicized), "I'm very sorry, but I'm no longer a member of the Armed Services."

• Ну что, ты решил?

He said, "What's this?"

I said, "Yes, as a matter of fact here it is. Here's the Secretary of the Navy's okay. He accepted my…"

• Ну что ж, – сказал он, – я полагаю, у меня нет другого выбора, кроме как призвать тебя в твоем прежнем звании.

And that was an end of a beautiful friendship with the American government. And I have to tell you all this, because it's not that it's terribly important, but it's very interesting from a standpoint of we have kicked in the teeth and have overts against the Russian government and the American government. And you wonder sometimes why the American government or something like that doesn't in a great burst of enthusiasm set up a hundred-billion-dollar project to fix up all of their pilots so they can fly airplanes, and their radar operations so they can watch radar, and their scientists so they can think.

И я ответил:

And it goes right back to that engram. Office of Naval Research. "Hubbard said, 'No.' To hell with him."

• Мне очень жаль, – пропустив «сэр» (с ударением), – мне очень жаль, но я больше не нахожусь в рядах вооруженных сил.

Well, remember they didn't make up their minds that we were no good, and we were gyps and clips and stiffs and McGees, until we had said no. That's an important point. That's a very important point. We have not made friends or influenced people in those departments. But it has left us free. And we probably today are the only free organization on the face of Earth, and that is saying something. Because we are the only organization on the face of Earth which is winning flat out right this minute.

The things I have to tell you in this congress, you will at first perhaps temper a little bit by saying, "Ron has been optimistic before."

I'm not being optimistic now. It's been my lot for eleven years to keep you from losing heart. To keep the show on the road and keep the gains and advances which you could obtain being gained and being advanced. And that's been my role for eleven years, so that I could do the research and train people with enough background so that we could keep it rolling.

И на этом была поставлена точка в прекрасной дружбе с американским правительством. И я должен был рассказать вам все это не потому, что это ужасно важно, а потому, что это очень интересно с той точки зрения, что мы отказали наотрез российскому правительству и американскому правительству, и у нас есть оверты против них. И вы порой недоумеваете, почему американское правительство, или что-то вроде этого, не запускает, в порыве великого энтузиазма, проект стоимостью в сто миллиардов долларов, чтобы привести в порядок всех своих пилотов, чтобы они могли управлять самолетами, и своих операторов радаров, чтобы те могли следить за радарами, и своих ученых, чтобы они могли думать.

I knew that we couldn't clear everybody who walked up to us. I knew that. Now, if I never made that succinctly plain, although I believe I have told you that from time to time, it's because I didn't want to dampen your ardor, or upset you. But let me tell you this: it's been a mighty hard job keeping the show on the road, and if you hadn't been with me on it, it would have been a long time dead. So thank you very much for the part you have played in it. Thank you.

И все это идет прямо от той инграммы – исследовательская служба военно-морских сил. «Хаббард сказал: "Нет". К черту его».

Now, as we look over our accomplishments, we find they are many. And I have several things that I could announce to you and then explain to you later, and I think I'd better announce these things.

Что ж, помните, что они не считали нас плохими, они не считали нас мошенниками, плутами, жуликами и лгунами, до тех пор пока мы не сказали: «Нет». Это важный момент. Это очень важный момент. Мы не приобрели друзей и не оказали влияния на людей в этих департаментах. Но мы остались свободными. И сегодня мы, вероятно, являемся единственной свободной организацией на Земле, и это кое о чем говорит. Потому что мы являемся единственной организацией на Земле, которая вовсю побеждает прямо в эту минуту.

Looking over the political background, it is not odd to find that we today float free of political commitments. We are not owned. This is the one organization on Earth that isn't owned and owes no favors. If we're for something, we simply think it's a good thing to be for. If we're against something we just think they're no good.

Поначалу вы, пожалуй, слегка смягчите то, что я должен вам сказать на этом конгрессе, говоря: «Рон был оптимистичен раньше».

I'm afraid there is no college professor in America could make this statement. I've had very many vivid illustrations of that fact. They have to think of their jobs, they have to think of the party line of the Republican Party or the something of the sort, you know. They have to think about what they're doing. They have to be consistently and continually alert to what they say. They can never be totally honest.

Сейчас я не оптимистичен. Это был мой удел в течение одиннадцати лет – следить, чтобы вы не потеряли мужество. Следить, чтобы активная деятельность продолжалась, чтобы вы получали те достижения, которые можете получить, и добивались того прогресса, которого можете добиться. И это была моя роль в течение одиннадцати лет, так что я мог проводить исследования и мог обучать людей и давать им достаточную подготовку, чтобы дела продолжали идти.

We can be honest, and it sometimes steps all over people's toes. But for that very reason we have enough verve to win.

Я знал, что мы не могли отклировать каждого, кто к нам приходил. Я это знал. И если я никогда не говорил об этом со всей ясностью, – хотя, я думаю, я говорил вам об этом время от времени, – это потому, что я не хотел охлаждать ваш пыл или расстраивать вас. Но позвольте мне сказать вам вот что: это была чрезвычайно тяжелая работа – обеспечивать, чтобы активная деятельность продолжалась, и если бы вы не занимались этим вместе со мной, то все это уже давно перестало бы существовать. Поэтому спасибо большое за ту роль, которую вы в этом сыграли. Спасибо.

A few months ago, we licked communism in Australia. Just like that. The biggest communist publication in Australia devoted the entirety of an article to an apology to us for all the dirty, nasty, vicious things they've been saying about Scientology. Magazine's name is The Nation.

Когда мы окидываем взглядом наши достижения, мы обнаруживаем, что их много. Я могу объявить вам сейчас о некоторых вещах и позже их объяснить, и я думаю, что мне лучше объявить вам о них.

The British Medical Association unfortunately went into collusion with the Communist Party in Australia. Don't ask me why. They have no part of the British Medical Association of England, by the way; they're Australian. But all of the statements being made by one of their fellows – the top man – I don't know, you had a fellow over here that was kind of this kind of a louse. Let's see, what was his name? Morris Fishcake. I think that was his name.

Неудивительно, что, когда мы рассматриваем нашу политическую историю, мы обнаруживаем, что сегодня мы прокладываем свой курс, не будучи связанными политическими обязательствами. Мы никому не принадлежим. Это единственная организация на Земле, которая никому не принадлежит и которая никому не обязана поддержкой. Если мы за что-то выступаем, мы просто полагаем, что это нечто хорошее и за это следует выступать. Если мы против чего-либо, мы просто полагаем, что это нечто плохое.

He got sued, by the way, for pretending to be a doctor in Texas. And they awarded ten million dollars damages to the person who sued him. Did you know that was what happened to Morris Fishcake over here? That's right. Yeah, he pretended to be a doctor. He was in charge of the American Medical Association at one time. Oh, you don't know these things. They never get publicity somehow. Somehow we never read them on the front page. We read "Khrushchev says," "Khrushchev does." But we don't read things like that. I wonder why. Well, anyhow, we'll take that up in the last lecture.

Я боюсь, что ни один преподаватель колледжа в Америке не может сказать такого о себе. Я видел очень много ярких примеров этому. Им приходится думать о своей работе, им приходится думать о линии республиканской партии или чего-то в этом роде, знаете. Им приходится думать о том, что они делают. Им приходится постоянно, непрерывно следить за тем, что они говорят. Они никогда не могут быть до конца честными.

The point I'm making here is they thought they could clean up on Scientology in Australia. They thought they could do it. They got a practitioner in Scientology who was somewhat squirrelly, who was operating up in Perth, and who had already gotten out of England because the organization was on his heels. And they tagged him with an arrest for practicing medicine without a license. This made them very brave.

Мы можем быть честными, и иногда это становится костью в горле для других людей. Но именно по этой причине у нас есть достаточно энергии, чтобы побеждать.

They waited for months. They carefully prepared a campaign. And evidently, using all communist outlets, the British Medical Association spread a fantastic campaign against Scientology in the country of Australia. Awfully coincidental, isn't it? – the British Medical Association using communist outlets. And they tried to put us under the Health Department of Australia so that we could not practice or operate, so that we would be regulated.

Несколько месяцев назад мы разбили наголову коммунизм в Австралии. Играючи. Самое большое коммунистическое издание в Австралии посвятило целую статью извинениям за те грязные, мерзкие, злобные вещи, которые они говорили о Саентологии. Название журнала – «Нэйшн».

And every Scientologist in Australia united arm-to-arm, took their pens in hand, and under a heavily directed campaign, fought back hard! They wrote every government official in Australia. Everybody was being inundated by mail saying, "How is it that the British Medical Association uses communist outlets in Australia?"

К сожалению, Британская медицинская ассоциация вступила в сговор с коммунистической партией Австралии. Не спрашивайте меня, почему. Между прочим, они не имеют никакого отношения к Британской медицинской ассоциации Англии, они австралийцы. Но все утверждения, которые делал один из их парней, их глава, я не знаю, у вас тут был один тип, который был примерно такой же дрянью. Как же его звали? Моррис Фишкейк, да, по-моему, так его и звали.

And then we wrote a petition. And Scientologists in Australia took it around to all of the medical doctors. Individual medical doctors, who are good Joes, and don't have anything to do with their own associations. And they're the kind of slaves – that's right. We wrote a petition that said, "We do not feel that we are such expert healers that we should block all fields of healing, and we don't feel that we know all there is to know about healing. And that we are not presumptuous asses after all. And therefore we hereby do petition the Legislature and Parliament to soften their medical legislation and abolish the monopolistic appearance of the British Medical Association in Australia."

Кстати, его судили за то, что он выдавал себя за врача в Техасе. И человеку, который подал на него в суд, присудили десять миллионов долларов за нанесенный ущерб. Вы знали, что это здесь произошло с Моррисом Фишкейком? Правильно. Да, он выдавал себя за врача. Одно время он возглавлял Американскую медицинскую ассоциацию. А, вы об этом не знаете. Почему-то это никогда не предается огласке. Почему-то мы никогда не читаем о подобных вещах на первых страницах. Мы читаем:

And these medicos, you know – Scientologists would walk up and say, "Would you please sign this petition?"

«Хрущев говорит», «Хрущев делает». Но мы не читаем о подобных вещах, непонятно почему. Что ж, как бы то ни было, мы поговорим об этом в последней лекции.

This medico, "What the-what – what the devil is this? What's this? Have we lost?" It's the kind of a document that you'd only sign if you had lost a war the hard way. Total surrender, see?

Я хочу вам сказать, что они думали, будто могут прикончить Саентологию в Австралии. Они думали, что они могут сделать это. Они арестовали человека, занимавшегося саентологической практикой в Перте, он был немного сквирелом. До этого он уже убрался из Англии, потому что организация почти настигла его. И его арестовали за ведение медицинской практики без лицензии. От этого они стали очень храбрыми.

Of course, none of them signed them, but they turned around and cut their own association to ribbons. And when they found out their own association chiefs were using communist channels, they turned around and cut communism to ribbons. They chopped everything up.

Они выждали в течение нескольких месяцев. Они тщательно подготавливали кампанию. И, очевидно, используя все коммунистические средства массовой информации, Британская медицинская ассоциация развернула в Австралии фантастическую кампанию против Саентологии. Невероятное совпадение, не правда ли? Британская медицинская ассоциация использует коммунистические средства массовой информации. И они попытались подчинить нас департаменту здравоохранения Австралии, чтобы мы не могли практиковать или действовать, чтобы нас можно было регулировать.

And all of a sudden a very contrite government wrote us a letter and said, "Please, please, please! We're not going to put you under the Health Department. We're not going to do anything to you. You have a perfect right to practice, go away!"

И все австралийские саентологи сплотились плечом к плечу, взяли в руки ручки и дали жесткий отпор этой активно проводимой кампании! Они написали каждому правительственному чиновнику в Австралии. Все были завалены посланиями, в которых говорилось: «Как же так получается, что Британская медицинская ассоциация использует коммунистические средства массовой информации Австралии?»

I think party line in Australia now is "Don't say anything about Scientology." But you know, we haven't even heard them talking in general. We have learned something. We have learned that they are very afraid people and that they run. And all you have to say is, "Boo!"

А затем мы написали петицию. И саентологи в Австралии распространили ее среди всех врачей. Отдельные врачи – хорошие ребята и не имеют никакого отношения к своим ассоциациям. И да, они своего рода рабы – это правда. Мы написали петицию, в которой говорилось: «Мы не считаем себя настолько искусными целителями, чтобы перекрывать все области целительства, и мы не считаем, что мы знаем все, что можно знать о целительстве. И в конце концов, мы не самонадеянные ослы. И поэтому настоящим мы ходатайствуем в законодательные органы и парламент, чтобы они смягчили медицинское законодательство и положили конец монополии Британской медицинской ассоциации в Австралии».

The United States will always have in it people who will reason that you shouldn't fight the enemy. As a matter of fact, that's all I have to find fault with with generals and admirals. They won't let you fight. You see, to be a general or admiral, one has to get promoted, and to be promoted one must never do anything bad or wrong, and to never do anything bad or wrong you have to have good training from your mother. And mothers don't like you to fight. So all the generals and admirals are usually trained not to fight and not to let other people fight. And we win wars in spite of them. I've said, "Well, so, so they've sold out to the enemy. That's all right. Go ahead and fight."

И эти врачи, знаете, саентологи подходили к ним и говорили: «Подпишите, пожалуйста, эту петицию».

And we keep winning wars. We can win wars in spite of the fact that we have generals and admirals and politicians. They're not the fellows who do 8 any of the fighting anyhow. Have you ever noticed one out with a tommy gun?

Этот врач: «Что за... что... что за черт? Что это такое? Мы что, проиграли войну?» Это такой документ, который вы подписываете только тогда, когда терпите сокрушительное поражение в войне. Полная капитуляция, понимаете?

Have you ever? You ever seen them out fighting in the trenches? I never have.

И, конечно, ни один из них не подписал петицию, но они взяли и разнесли свою ассоциацию в клочья. А когда они обнаружили, что люди, возглавляющие их собственную ассоциацию, используют коммунистические каналы, они взяли и разнесли коммунизм в клочья. Они все порубили на мелкие кусочки.

I remember I used to say, "Well, it's a good thing all the admirals that we have are very experienced in our particular branch of warfare because their experience has taught us an awful lot, taught us an awful lot here in World War II, taught us an awful lot. All you have to do is read their orders and know what you should do: do the opposite."

И совсем неожиданно правительство, преисполненное покаяния, написало нам письмо, в котором говорилось: «Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Мы не будем подчинять вас департаменту здравоохранения. Мы ничего не будем с вами делать. У вас есть полное право практиковать, только уходите!»

It's a bitter war. There are always people in a country who will tell you not to fight the enemy. There are always people who will tell you that it's not nice to fight. These people also think it's not nice to win. But today across the world we are winning and not because we're not fighting.

Я думаю, линия партии в Австралии сейчас такова: «Ничего не говорите о Саентологии». Но вы знаете, мы даже не слышали, чтобы они вообще говорили. Мы кое-что узнали. Мы узнали, что они очень боязливые люди, и они убегают. Вам надо только сказать: «У-у!»

You see, we're in the wonderful position of being able to run out the consequences of having attacked somebody – before we get the motivator.

В Соединенных Штатах всегда будут люди, которые станут убеждать вас, что не следует драться с врагами. Фактически это моя единственная претензия к генералам и адмиралам. Они не позволят вам драться. Видите ли, чтобы быть генералом или адмиралом, следует получить продвижение по службе, а чтобы получить продвижение по службе, не следует делать ничего плохого или неправильного, а чтобы не делать ничего плохого или неправильного, нужно получить хорошее воспитание от своей матери. А матери не любят, когда вы деретесь. Таким образом, все генералы и адмиралы обычно воспитаны так, чтобы не драться и не давать драться другим. И несмотря на них, мы выигрываем войны. Я говорил: «Что ж, они продались врагу. Ну и ладно. Идите и сражайтесь».

Now, there's one very signal victory. That's a very calm, beautifully affluent, nonattacked area of the world right now, Australia is. Of course, you have to keep fighting for liberty or the right to do.

И мы продолжаем выигрывать войны. Мы можем выигрывать войны, несмотря на то, что у нас есть генералы, и адмиралы, и политики. В любом случае, это не они сражаются. Вы когда-нибудь видели там хоть одного из них с автоматом Томпсона? Видели когда-нибудь? Вы когда-нибудь видели, чтобы они сражались в окопах? Я – никогда.

South Africa: I'll tell you more about South Africa. There's a wonderful example of this sort of thing. We're winning there.

Помню, я обычно говорил: «Что ж, это хорошо, что все наши адмиралы имеют очень большой опыт именно в нашей отрасли военного дела, так как их опыт научил нас очень и очень многому, научил нас очень и очень многому здесь, на Второй мировой войне, научил нас очень и очень многому. Все, что вам нужно сделать, – это прочитать их приказ и таким образом узнать, что вам нужно делать: поступить наоборот».

Nineteen fifty-four, fifty-five, fifty-six, all American activities and Scientology were bitterly fought in England. But that's all passed away. That's passed away. There isn't – there isn't any fight left in the opposition. They had actually fixed it up so I couldn't really enter the country. And all sorts of weird things were in the files. And I finally got some members of the British Parliament to go through the immigration files and clean out all this nonsense planted in it. And they cleaned it all out. And after that they say, "You want to stay a year, stay a year. If you want to stay ten years, stay ten years. You're all right with us."

Это жестокая война. Всегда найдутся люди в стране, которые вам скажут, что не надо сражаться с врагом. Всегда найдутся люди, которые вам скажут, что сражаться нехорошо. Эти люди также думают, что побеждать нехорошо. Но сегодня но всему миру мы побеждаем, и не потому, что мы не сражаемся.

You can win. That was all commie pressure. In the early days here in America, we had a tremendous amount of trouble with communism. It's either communists cause trouble, or they want to cause trouble, or people at a level that cause trouble become communists. Whatever the answer is, we had trouble with them. We're not having any trouble with them now. They'd think a long time before anybody'd launch an attack against a Scientology organization in the United States. We have hit back so hard. We hit back so out of proportion to the amount we're attacked that we win. I'm not joking.

Понимаете, мы находимся в замечательном положении, в котором мы можем стереть последствия того, что мы кого-то атаковали, прежде чем получим мотиватор.

Constant and continual alertness is the price of freedom. Constant willingness to fight back is the price of freedom. There is no other price, actually. And we have stayed across the world a free organization. There isn't anybody we have to take our hats off to. Nobody.

Есть одна выдающаяся победа. Сейчас Австралия является очень спокойной частью мира, которая превосходно процветает и не подвергается никаким нападкам. Конечно, вам следует продолжать бороться за свободу, за право действовать.

The psychiatrists of any country are captives of that country. Do you realize that? The government brings in somebody and says, "Electric shock this fellow. He's politically unacceptable to us." They electric shock him. Why? Because most of those institutional posts are government-paid posts. Everybody would lose his job. You get the idea?

Южная Африка... я расскажу вам больше о Южной Африке. Существует замечательный пример этого. Мы побеждаем там.

We are a free people. And we may be the last free people on Earth. I don't wish to exaggerate, but we very well may be. And in that particular role, we are winning – beyond your imagination. There are more people in HPA/HCA classes today. There are more people being processed than there ever were in the early sunburst days of Dianetics. It is enormously bigger. We have administrative and organizational networks of considerable size, effectiveness and magnitude. We are there. We have an office on every major continent on Earth and sometimes two. We are people now who are united clear across and all the way around this planet. We're not just Americans. There's hardly any Scientologist holds very heavily with supernationalism. After all, they've seen too much nationalism cause too many wars.

В пятьдесят четвертом, в пятьдесят пятом, в пятьдесят шестом в Англии жестоко боролись против Саентологии и против любой деятельности, идущей из Америки. Но все это прошло. Это прошло. Сейчас оппозиция уже не сражается против нас. На самом деле они все так устроили, что я фактически не мог въехать в страну. В файлах были всевозможные странные вещи. И, в конце концов я добился того, чтобы несколько членов британского парламента просмотрели иммиграционные файлы и вычистили всякую чепуху, которую туда подсунули. Они все это вычистили. И после этого они сказали: «Если вы хотите оставаться на один год, оставайтесь на один год. Если вы хотите оставаться на десять лет, оставайтесь на десять лет. Мы ничего против вас не имеем». Вы можете побеждать. Это все было давлением со стороны коммунистов. Поначалу здесь, в Америке, у нас было очень много неприятностей из-за коммунизма. Либо коммунисты причиняют неприятности, либо они хотят причинить неприятности, либо те влиятельные люди, которые причиняют неприятности, становятся коммунистами. Каков бы ни был ответ, у нас были неприятности с ними. Сейчас у нас с ними нет никаких неприятностей. Они хорошенько подумают, прежде чем вообще начать атаку на саентологическую организацию в Соединенных Штатах. Мы им наносили такие мощные ответные удары. Наши ответные удары настолько превосходят по силе атаку, что мы одерживаем победу. Я не шучу.

Scientology is not basically American. Too much work has been developed in England for it to remain exclusively American. Too much work, and too much activity has occurred elsewhere in the world for it to remain exclusively American. But nevertheless, it has an American impetus and a certain American coloration because this is where it was generated. You'll find the countries of Earth today are becoming Americanized to an enormous extent, in spite of the government. The only opposition, by the way, we had in Australia was the American Consul in Melbourne who was saying we weren't an American organization. He's since been removed.

Цена свободы – постоянная и неусыпная бдительность. Цена свободы – постоянная готовность дать отпор. На самом деле не существует другой цены. И мы выстояли во всем мире, и мы – свободная организация. Нет никого, перед кем мы должны снимать шляпу. Никого.

In spite of the government, Americanism goes abroad. Today, California had better look to its laurels. California had better watch out. California has been complacently sitting there getting a swivel-chair spread. California has been sitting there enjoying its smog and holding its suspenders out, you know, and saying, "Well, we're something on a stick." They better watch out, there's a country called South Africa, that's got them taped. Better climate, more Americanization.

В любой стране психиатры – это пленники своей страны. Вы это понимаете? Правительство приводит кого-нибудь и говорит: «Сделайте-ка ему электрошок. Он для нас неприемлем с политической точки зрения». И они делают ему электрошок. Почему? Потому что большинство должностей в этих клиниках оплачиваются правительством. Все они потеряли бы работу. Улавливаете?

You'd be amazed today. Nineteen fifty-two, the commies were still fighting America very hard abroad. You'd go to a stage play or something like that, and you'd hear a lot of anti-American sentiments. Well, they resisted themselves into becoming Americanized. That's about all it amounts to. You don't hear these things now. Instead, why, you see the Buicks and the Fords. Ice cream sodas and iced Coca-cola. You see all the things that appertain to an American civilization. That's natural because we have a better civilization.

Мы – свободные люди. И, возможно, мы последние свободные люди на Земле. Я не хочу преувеличивать, но вполне может быть, что так оно и есть. И именно будучи свободными, мы одерживаем победы, невообразимые победы. Сейчас больше людей учатся на курсах «Профессиональный одитор Хаббарда» и «Дипломированный одитор Хаббарда», больше людей получают процессинг, чем было когда-либо на заре появления Дианетики, когда она только ворвалась в этот мир. Все эти показатели невероятно выросли. У нас есть сети, предназначенные для администрирования и организации, и они отличаются значительным размером, высокой эффективностью и масштабностью. Мы существуем. У нас есть по одному офису на всех главных континентах Земли, а на некоторых — два. Мы сейчас являемся людьми, которые сплотились, охватив всю планету, от края до края. Среди нас не только американцы. Вряд ли есть хоть один саентолог, который является ярым сторонником крайнего национализма. В конце концов, они видели, как слишком сильный национализм вызывает слишком много войн.

The world had an old civilization called the Roman civilization. It was the last, large export civilization. It was exported to the known world. Now we have a civilization that we are exporting to the known world. The English had for a while. And we actually have taken over their industrialized attitude and then we have reexported it, we've added new ruffles, and so forth. And we're exporting a civilization today.

Саентология, в сущности, не является чем-то американским. Слишком много работы было проделано в Англии, чтобы Саентология оставалась чем-то исключительно американским. Слишком много работы, слишком много деятельности осуществлялось в других частях мира, чтобы Саентология оставалась чем-то исключительно американским. Тем не менее в ней заложена американская движущая сила и определенный американский колорит, потому что именно в Америке она и зародилась. Вы обнаружите, что страны Земли сейчас в огромной степени американизируются, вопреки их правительствам. Кстати, в Австралии единственное сопротивление, которое мы встретили, было со стороны американского консула в Мельбурне, который говорил, что мы не американская организация. Его потом сняли.

That makes Scientology have lines to travel along, but it peculiarly enough hasn't any real nationalization color. It isn't colored by this nationalization. You'd be surprised how many accents I have heard Scientology vocabularies pronounced in. And you'd be amazed right now how many languages a model session has been translated into. And how many nationalities have their own ideas on the subject of which axiom is most important.

Вопреки правительствам, американское влияние распространяется в мире. Сегодня Калифорнии лучше присматривать за своими лаврами. Калифорнии лучше смотреть в оба. Калифорния самодовольно сидит и протирает себе штаны. Калифорния сидела, наслаждаясь своим смогом, расстегнув рубашку на груди, знаете, и говорила: «Ну, мы что-то с чем-то». Им лучше смотреть в оба: есть страна, называемая Южной Африкой, и она переплюнула Калифорнию: там лучше климат, сильнее американизация.

We are the largest – and this is the first time I can say this with honesty – we are the largest mental health organization on Earth. We have the longest communication lines, the most practitioners, the most people under treatment on Earth. We are the world's largest mental health organization.

Сегодня вы будете поражены. В тысяча девятьсот пятьдесят втором коммунисты во всем мире по-прежнему очень жестоко сражались с Америкой. Если бы вы пошли на спектакль или что-нибудь вроде этого, вы бы услышали, что там присутствуют очень сильные антиамериканские настроения. Они сами досопротивлялись до того, что американизировались. На этом, в общем-то, дело и заканчивается. Сейчас вы такого не услышите. Вместо этого вы увидите «Бьюики» и «Форды». Крем-соду и кока-колу со льдом. Вы видите все, что принадлежит американской цивилизации. Это естественно, потому что наша цивилизация лучше.

That's pretty hard to believe, particularly with some of you chaps that were – have been right with it from the beginning, but it's nevertheless entirely true. What makes it true, of course, is all other organizations are national. They are small, they are compact and they are enslaved and they don't grow.

В этом мире была старая цивилизация под названием «римская цивилизация». Это была последняя большая экспортируемая цивилизация. Она экспортировалась в мир, который был тогда известен. Теперь у нас есть цивилизация, которую мы экспортируем в мир, который нам известен. У англичан некоторое время была такая цивилизация. И мы на самом деле переняли их индустриализированный подход, и мы вновь экспортировали эту цивилизацию, добавив к ней несколько завитушек и так далее. И сейчас мы экспортируем цивилизацию.

You add up our communication lines in Scientology and I don't know many – how many times they would go round and round the moon. I haven't any idea, but they are long, our communication lines are.

Это дает Саентологии линии, по которым она может передвигаться, но, как ни странно, она не имеет никакой национальной окраски. Саентология не имеет этой национальной окраски. Вы удивились бы, узнав, сколько я слышал разных акцентов, с которыми произносятся саентологические термины. Вы были бы поражены, узнав, на сколько языков сейчас переведена модель сессии. И у скольких наций есть собственные идеи относительно того, какая аксиома самая важная.

We get complaints about it too. America has no direct telex connection with South Africa. And HCO Washington has been batting its brains out while I've been down in South Africa. Has to go in through London. And there's more lines.

Мы являемся самой большой – и я в первый раз честно могу об этом сказать, – мы самая большая организация на Земле в сфере душевного здоровья. У нас самые длинные коммуникационные линии, нашу технологию применяют больше всего людей, у нас больше всего людей на Земле проходят терапию. Мы самая большая организация в мире в сфере душевного здоровья.

We own a tremendous amount of property. We own a tremendous amount of material, and so forth. And it keeps growing. But that's not important. When buildings get important to us, for God's sake, some of you born revolutionists, will you please blow up central headquarters. If someone had put some HE under the Vatican long ago, Catholicism might still be going. Don't get interested in real estate. Don't get interested in the masses of buildings, because that's not important.

В это довольно трудно поверить, особенно некоторым из вас, парни, кто в Саентологии с самого начала, но тем не менее это чистая правда. Конечно, это является правдой потому, что все другие организации — национальные. Они маленькие, компактные, они порабощены, и они не растут.

What is important is how much service you can give the world and how much you can get done and how much better you can make things. These are important things. These are all that are important. A bank account never measured the worth of a man. His ability to help measured his worth and that's all. A bank account can assist one to help but where it ceases to do that it becomes useless.

Вы складываете вместе наши коммуникационные линии в Саентологии... и я не знаю, сколько раз они будут оборачиваться и оборачиваться вокруг Луны. Я вообще не представляю себе, сколько витков это будет, но они длинные, наши коммуникационные линии.

When you're not well fed and you aren't enjoying your favorite breed of cat or something like this, why, maybe you're not in the frame of mind that gives the best possible service. So these things add into it too. You don't have to be a pauper in order to service things.

И мы получаем жалобы на это. В Америке нет прямого телексного сообщения с Южной Африкой. И ОХС Вашингтона волосы на себе рвал, когда я был в Южной Африке. Приходилось связываться через Лондон и по другим линиям.

But it's true that we have considerable wealth around the world, but we are growing bigger. On our own initiative we are growing bigger. We are doing better. Our people are doing better. They are better looking. They know more. They are more effective people. All of these things add up. And now all of a sudden all of this is taking place without any change. You understand: this is taking place as a natural consequence of the general growth which began unevenly in 1950 and became rather smooth and gradual from 1956 on.

Мы владеем огромным количеством недвижимости. Мы владеем огромным количеством материалов и так далее. И всего этого становится все больше и больше. Но это неважно. Когда здания станут важны для нас, ради бога, те из вас, кто являются прирожденными революционерами, пожалуйста, взорвите центральную штаб-квартиру. Если бы кто-нибудь заложил тротиловый заряд под Ватикан когда-нибудь давным-давно, возможно, католицизм до сих пор пользовался бы успехом. Не становитесь заинтересованными в недвижимости. Не становитесь заинтересованными в массе зданий, потому что это неважно.

If we just left it at this, if we didn't do anything else at this level, and if we got no more results than we have gotten in the last few years, we would still make it in our lifetimes all the way around the world. Now, we've been aware of this for some time.

Важно то, сколько услуг вы можете предоставить миру, и сколько вы можете сделать, и насколько вы можете улучшить положение вещей. Вот что важно. Вот все, что важно. Банковский счет никогда не измерял ценность человека. Его ценность измеряется его способностью помогать другим, и это все. Банковский счет может способствовать в оказании помощи, но когда он перестает это делать, он становится бесполезным.

And look what I've gone and done. Look what I've done: in South Africa all of a sudden found a gimmick that turns a Central Organization on full blast; that puts thirty new people off the street a day into the reception room of the Central Organization. Add it up, thirty new people a day. Poor South Africa.

Когда вы голодны или у вас нет кота вашей любимой породы, что-нибудь вроде этого, что ж, возможно, ваше умонастроение не будет способствовать тому, чтобы вы предоставляли самые лучшие услуги. Поэтому это также следует учитывать. Вам необязательно быть нищим, чтобы предоставлять услуги.

The organization down there had been running along like other Central Organizations. It'd been doing just fine in its own quiet way and had been solvent by working its Registrars to death, and so forth. Its technology was no better than it should have been. And then all of a sudden I throw the switch.

Это правда, что у нас есть значительные богатства по всему миру, но мы растем. Мы растем по собственной инициативе. Дела у нас идут лучше. Дела у наших людей идут лучше. Они лучше выглядят. Они больше знают. Они становятся более эффективными. Все это следует учитывать. И теперь вдруг оказывается, что все это по-прежнему происходит, хотя мы ничего не меняем, понимаете, это происходит как естественное следствие общего роста, который начался в 1950 году и шел неравномерно, а начиная с 1956 года стал довольно плавным и постепенным.

Now, look, I gave you warning. I gave you warning actually a year ago that I was going to throw the switch. I said the second we had it solved, that every case that walked in was processed perfectly by others than myself, everybody got gains, we had technical wins all the way and we're clearing right along the line – I said as soon as I was absolutely certain of that I was going to throw the switch.

Если бы мы оставили все как есть, если бы мы на этом уровне не сделали больше ничего, если бы мы получали не больше результатов, чем мы получали в последние несколько лет, мы все равно добились бы успеха по всему миру в этой жизни. Мы осознавали это в течение некоторого времени.

All right, sometime in October of 1960, I became aware of the fact that we had it taped. The 1st Saint Hill ACC was moving cases up the line wholesale that had never moved before in years of processing. There were some of those cases that had never moved under processing. And we moved them. We had it taped right there.

Посмотрите, что я натворил. Посмотрите, что я натворил: в Южной Африке я нашел прием, который включает центральную организацию на полную мощность, и благодаря ему в приемную центральной организации ежедневно приходит тридцать новых людей с улицы. Сложите, сколько это будет: тридцать новых людей в день – бедная Южная Африка.

And then I turned around and I went to that country on Earth which has been noted for its toughest cases: South Africa. And I went on an all-out research program, taking off from the data we had in the first Saint Hill, to fix it up so the HGC in South Africa would crack every case that came in, in the first few hours of processing. And I set it up, and in two-and-a-half months of research, obtained that goal, and it is now a fact!

Дела у тамошней организации шли как и у любой другой центральной организации. Дела у нее шли просто прекрасно, все было тихо и спокойно, организация была платежеспособной, так как регистраторы работали до полусмерти, и так далее. Технология там была не лучше и не хуже, чем она должна была быть. И затем, совершенно внезапно, я включил рубильник.

So don't think – don't think you can upset me now with your case.

Теперь послушайте, я вас предупреждал. Фактически я предупреждал вас год назад, что я собираюсь включить рубильник. Я сказал в тот момент, что когда мы это решим, когда каждый кейс, который к нам приходит, будет получать превосходный процессинг от других людей, не от меня, все будут получать достижения, и у нас все время будут технические победы, и мы будем клировать именно таким образом, – я сказал, что, как только я буду абсолютно уверен в этом, я включу рубильник. Хорошо.

The eleven-year phase of building a better Bridge is ended. It is ended totally and for sure. More auditors have to be trained in this. But HGCs which have good 8-C from their Director of Processing are uniformly breaking every case that walks in the front door, regardless of the condition it's in and regardless of how close to Freud's totally failed case it is. We are cracking them all.

Где-то в октябре 1960 года я понял, что мы сделали это. Первый продвинутый практический курс, который проводился в Сент-Хилле, продвигал вверх все подряд кейсы, которые до этого не продвигались в процессинге в течение многих лет. Были кейсы, которые никогда не продвигались в процессинге, и мы их продвинули. Мы сделали это.

It is now, at this time, when we are capable of delivering a totality of service, that I am willing that that switch be thrown. And you wonder what's held us back all these eleven years. I have. That's right. You ask old Dick some time if I didn't tell him several years ago, "Well, Dick, when we can make it roll all the way across the boards with not a single technical slip, I'll be willing to let it roll. Until that time I have a very light foot on the accelerator." Because I can promote. I think you know that.

И затем я взял да и поехал в такую страну на Земле, которая была известна своими самыми трудными кейсами: в Южную Африку. И я начал всеобъемлющую исследовательскую программу, исходя из тех данных, которые у нас были на первом курсе в Сент-Хилле, для того чтобы НЦХ Южной Африки мог взломать кейс каждого приходящего человека в течение первых нескольких часов процессинга. И я это организовал, и за два с половиной месяца исследований достиг этой цели, и теперь это факт!

But look, it is not safe to let Registrars sell tremendous quantities of processing to people unless they are absolutely sure that they can get a result.

Так что не думайте, не думайте, что вы можете меня расстроить своим кейсом.

Now, sure, we've been getting results for years. We have been getting results, very worthwhile results. This is nothing to do – we're not kicking in the head the results you've been getting. But we also, here and there – and worse than here and there – we have been failing on certain cases. Let's admit it. After all, Freudian analysis never admitted it, and they failed on a 110 percent. They said there were certain cases they couldn't solve.

Одиннадцатилетний этап строительства лучшего Моста завершился. Он завершился полностью, и в этом нет сомнений. Нужно обучить больше одиторов. Но НЦХ, которые находятся под хорошим 8-К со стороны начальника отдела процессинга, неизменно разбивают кейс каждого человека, который появляется на пороге, вне зависимости от того, в каком состоянии он находится, и от того, насколько близок он к кейсу, который бы, по Фрейду, потерпел полную неудачу. Мы взламываем их все.

Let's be just as honest and say there are certain cases that we haven't been moving, that's all. They've just been too rough, and that's been going on for the last eleven years. There have been cases here and there that walk in – we got them all on the first Saint Hill. I never… I don't know if I ever told Dick and Jan this, but at the last moment on the first Saint Hill, I wanted every rough case I could get in England, so I said it required no down payment and no further payments to get in. And, of course, that brought in all the rough-rough cases. Now I tell you! We had all the tough ones, and we moved them all. That was heroic.

Именно сейчас, в данный момент, когда мы способны предоставлять все услуги, я готов к тому, чтобы рубильник был включен. Вы недоумеваете, что же сдерживало нас все эти одиннадцать лет. Это был я. Это правда. И спросите как-нибудь старину Дика, не говорил ли я ему несколько лет назад: «Что ж, Дик, когда мы сможем сделать так, чтобы это повсюду шло полным ходом без единой технической ошибки, я позволю этому идти полным ходом. А до тех пор я буду лишь легонько жать на газ». Потому что я умею рекламировать. Я думаю, вы об этом знаете.

But it only takes a few failures to kill the impetus of any great forward drive. It only takes a few failures in an organization, or by an organization, or by its HGC, you see, to discourage it. Let's say it has a hundred wins and it has ten failures. Well, those ten failures still pile up.

Но послушайте, это небезопасно – позволять регистраторам продавать огромное количество процессинга людям, если только у них нет полной уверенности, что они могут получить результат.

You never saw anything as cocky right now as the Johannesburg HGC auditor. There are a tremendous number of auditors on that staff now, by the way. I've forgotten how many. I should have gotten some statistics of the last few weeks, how many pcs per week they're getting on there. I did it by the simple expedient of saying Mary Sue was going to run the HGC for a little while. And she did. And she did a terrific job as she always does. And she'd find mobs of pcs, you know – mobs of them! And it's up somewhere around thirty-four or thirty-nine pcs a week, something on this sort. You see, it's way up there.

Конечно, мы годами получали результаты. Мы получали результаты, очень ценные результаты. И это не означает... мы не критикуем результаты, которые вы получали. Но кроме того мы тут и там – и даже больше, чем просто тут и там – терпели неудачи с определенными кейсами. Давайте признаем это. В конце концов, фрейдовский психоанализ никогда не признавал этого, но они терпели неудачу на сто десять процентов. Они говорили, что есть определенные кейсы, которые они не могут разрешить.

And these auditors are getting insufferable. The HGC Assistant Admin came into my office the other day and said, "Well, Ron, when would you like some processing?" I never saw a man quite as cocky, you see. It was perfectly all right of him to offer me some processing but I took a look at him while he was doing this. A lot of auditors have offered me processing and I accept it. But I took a look at this boy and I thought, "My golly, there's what Freud would call a swollen id." They're insufferable.

Давайте будем настолько же честными и скажем, что есть определенные кейсы, которые мы не продвигали, и все. Они просто были слишком трудными, и это продолжалось на протяжении последних одиннадцати лет. Тут и там были преклиры, которые приходили... мы всех их заполучили на первый курс в Сент-Хилле. Я никогда... Я не знаю, говорил ли я когда-либо об этом Дику и Джэну, но в последний момент первого курса в Сент-Хилле я хотел, чтобы ко мне приехали все трудные кейсы, какие я только мог заполучить в Англии, поэтому я сказал, что не требуется никакого первого взноса, так же как и последующих выплат, чтобы приехать. И, конечно, в результате этого приехали все трудные-трудные кейсы. Так вот, я вам скажу! У нас были все тяжелые кейсы, и мы все их продвинули. Это было героическое деяние.

Poor pc comes in and says, "I have worked for years to gather up these tremendous problems which are totally unsolvable."

Но достаточно всего лишь нескольких неудач, чтобы убить движущую силу в любом грандиозном стремлении вперед. Достаточно всего лишь нескольких неудач в организации или неудач, причиной которых была организация или ее НЦХ, чтобы остудить ее пыл. Скажем, у нее сто побед и десять неудач. Что ж, эти десять неудач все равно накапливаются.

And the auditor says, "Yes, yes. Okay. Now, let's see."

Вы не видели никого настолько самоуверенного, каким сейчас является одитор из НЦХ Йоханнесбурга. Между прочим, сейчас в штате этой организации огромное количество одиторов. Я забыл, сколько. Я должен был бы взять некоторые статистики за последние несколько недель, показывающие, сколько преклиров в неделю через них проходит. Я добился этого, просто сказав, что Мэри Сью будет какое-то время руководить НЦХ. И она им руководила. Она проделала великолепную работу, как всегда. Она находит толпы преклиров, знаете, толпы! Где-то около тридцати четырех или тридцати девяти в неделю, что-то в этом роде. Видите, вот такие большие цифры.

And the pc says, "And I have not been able to get along with my husband, and I'm a mystic, and I'll be able to sit here and worry you practically into your grave. Ha-ha-ha-ha-ha-ha."

И эти одиторы становятся невыносимыми. На днях помощник администратора НЦХ пришел в мой офис и сказал: «Что ж, Рон, когда бы ты хотел получить процессинг?» Я

And the auditor says, "Well, that's good. Fine. Start!"

никогда не видел настолько самоуверенного человека. Это было совершенно нормальным – что он предлагает мне процессинг. Но я посмотрел на него, когда он это делал. Множество одиторов предлагают мне процессинг, и я принимаю их предложения. Но я посмотрел на этого парня и подумал: «Боже мой, Фрейд сказал бы, что он гордо выпятил "ид". Они невыносимы.

And there goes the case. There it goes! First few hours, it's on its road, that's it. These boys are doing it. Now, some of these fellows are field auditors who have just been pulled back on staff, have been briefed by the Training Officer of the HGC, and who have been sicked on to the pc, not even knowing what the tools could do, but knowing better than to shift that far off. They have in South Africa, what they call a sjambok. It's a little whip, rhinoceros hide, you know And they don't use a sjambok in the HGC, that's too mild. An auditor departs from routine, why, he's practically had it. They just hold these fellows right on routine, and all of a sudden the fellow gets this terrific certainty, see. Zoom! Here he goes! Well, we haven't worked with other Central Organizations, but they've been using these processes and they've been doing very, very well. But here's an example of a high concentration of it.

Бедный преклир приходит и говорит: «Я работала годами, чтобы собрать эти огромные проблемы, которые совершенно неразрешимы».

Now, it's safe to open that front door. Take them all, take them all. Because there are going to be no loses along the line. And if there are no loses along the line, what's that going to add up to? Look how much power we've won already on the fact that we could still have some loses.

И одитор говорит: «Да, да. Ладно. Что ж, давайте посмотрим».

It isn't clearing cases that has held us up. It's starting cases that has held us up. Getting cases started. If we get them started, we can clear them. Getting them started into stable gains, that's been our problem. And we can sweep them all up these days.

И преклир говорит: «У меня не ладилось с мужем, и я мистик, я сижу здесь, и я могу сидеть здесь и терзать вас, практически сводя вас в могилу. Ха-ха-ха-ха-ха».

And I've turned on a new program down there that's bringing in thirty new people walking off the pavement a day into Scientology And that's an awful lot of people.

И одитор говорит: «Что ж, хорошо. Прекрасно. Начали!»

No, we've got dissemination solved. We have the administration end of it solved. We have, eleven years, have been digging our forward trenches and sinking in the concrete and getting ourselves ready to launch an assault. And even before we launch it, we find ourselves the largest mental health organization on Earth. I know, I've looked at the figures, and we are, right this minute. And we are a free organization, owing no allegiance to any government or financial or politically interested group. We're a totally free group.

И конец кейсу. Ему конец! Первые несколько часов – и он движется, вот и все. Эти ребята делают это. Некоторые из этих ребят – внештатные одиторы, их только что привлекли обратно в персонал, администратор по обучению НЦХ проинструктировал их, и их натравили на преклира; они даже не знали, какие инструменты могут пригодиться, но им хватало ума не отклоняться от курса так уж сильно. В Южной Африке есть так называемый «чамбок». Знаете, это плетка из кожи носорога. В НЦХ не используют чамбок, это было бы слишком мягко. Одитор отклоняется от обычных действий – что ж, он практически приплыл. Они просто удерживают этих парней строго в рамках обычных действий, и внезапно парень приобретает эту потрясающую уверенность, видите. Бац! Готово! Мы не работали с другими центральными организациями, но они использовали эти процессы, и дела у них шли очень и очень хорошо. И это яркий тому пример.

Where do we go from here? If we've gone this far with occasionally broken weapons, with our own cases falling in, with various other things happening, without organizational know-how – if we've gone this far in this condition, how far are we going to go now? Well, I can tell you frankly, we're going to go all the way.

Теперь вы можете без всякого риска открыть парадную дверь. Берите их всех, берите их всех. Потому что у них не будет никаких неудач. А если не будет неудач, к чему это приведет? Посмотрите, какую власть мы уже получили, хотя у нас все же случались неудачи.

So here you are.

Проблема была не в клировании кейсов. Проблема была в том, чтобы начать продвижение кейса. Как обеспечить начало продвижения кейса. Если мы начинаем продвигать кейс, мы можем его клировать. Начать продвигать кейс так, чтобы были стабильные достижения, – вот в чем была наша проблема. И сегодня мы можем поднять все эти кейсы одним махом.

Some Scientologists don't like this. They don't like it because the old, exclusive club-tie atmosphere doesn't become the total atmosphere.

И я запустил там новую программу, благодаря которой тридцать новых людей с улицы приходят в Саентологию ежедневно. А это ужасно много людей.

You also have this other atmosphere of the public storming up and saying, "I want some – what do you call it – processing. Um, when did Freud invent Scientology?" And some Scientologists, by the way, they look at this and they quail, because it's the raw public, you know, in droves, coming around for service; demanding it.

Мы решили проблему с распространением. Мы решили административные проблемы, связанные с этим. Мы в течение одиннадцати лет копали наши траншеи на передовой, укрепляли их бетоном и готовились к атаке. И даже до того, как мы начали атаку, мы оказались самой большой организацией на Земле в сфере душевного здоровья. Я знаю это, я посмотрел цифры, и мы являемся таковой прямо сейчас. И мы свободная организация, мы не обязаны быть лояльными по отношению к какому-либо правительству или финансовой группе, или группе, преследующей политические интересы. Мы – абсолютно свободная группа.

The old school tie, however, still obtains. I'll never forget the guys that have been with it for eleven years, because this is our show, isn't it? And I'm real happy to be able to announce to you that I decided to turn the switch, that we've got it licked technically, and we're over the hump, and we're away.

Итак, куда же мы идем дальше? Если мы зашли так далеко при том, что порой наше оружие было сломано, наши собственные кейсы проваливались, случались разные другие вещи, при том, что у нас не было организационного ноу-хау, – если в этом состоянии мы зашли так далеко, как же далеко мы зайдем теперь? Что ж, я скажу вам откровенно, мы пойдем до конца.

You can sit there complacently and be very comfortable and not have to believe it for the moment. It doesn't have to be real to you. I won't insist. But it's like the German soldier that was standing in a trench, and a Gurkha who had long knives during World War I came over and he swished at the German soldier's head and the German soldier said, "You missed me." And the Gurkha said, "Shake your head, Fritzie."

Вот так-то.

I'm afraid the reality of this will all too soon be upon us. You're just about to inherit this planet, whether you like it or not. I can only hope that you're in good enough shape to like it.

Некоторым саентологам это не нравится. Им это не нравится потому, что теплая атмосфера, существующая исключительно среди старых саентологов, не распространяется на всех.

Thank you.

У вас также была и та другая атмосфера, когда публика врывалась и говорила:

«Мне нужно этого... как его... про... процессинга. Э... а когда Фрейд изобрел Саентологию?» И некоторые саентологи, кстати, они смотрят на это и пасуют, потому что это сырая публика, знаете, приходит толпами, чтобы получить услуги, требует услуг.

Старые саентологи, однако, по прежнему хранят верность друг другу. Я никогда не забуду ребят, которые занимались Саентологией в течение этих одиннадцати лет, потому что это то дело, которым мы жили, так ведь? И я по-настоящему счастлив, что могу объявить вам: я решил включить рубильник, мы полностью решили проблему с технической точки зрения, самое трудное позади, и мы уже в пути.

Вы можете сидеть самодовольно в очень удобной позе, и вам совершенно не нужно в это верить в данный момент. Это необязательно должно быть реально для вас. Я не буду настаивать. Это напоминает немецкого солдата, который стоит в траншее, и тут появляется гуркх (а у гуркхов во время Первой мировой войны были длинные ножи), один взмах ножом, и немецкий солдат говорит: «Ты промахнулся». А гуркх говорит: «А ты головой потряси, фриц».

Боюсь, это слишком скоро станет реальным для нас. Вы вот-вот унаследуете эту планету, нравится вам это или нет. Я только надеюсь, что вы находитесь в достаточно хорошей форме, чтобы вам это нравилось.

Спасибо.